Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история  - Петер Загер

При протестантке Елизавете I положение университета постепенно стабилизировалось, однако последствия и этой перемены оказались весьма серьезны. Продолжились дискуссии об авторитете Библии и Церкви. Присяга англиканским догматам многих ввергала в религиозный конфликт, в том числе пуритан, в целом весьма лояльно настроенных к Елизавете I. Королева-девственница ввела целибат для всех членов колледжа, освобождены от него были только ректоры. С 1570 года безбрачие стало частью университетских статутов, и официально так продолжалось до 1861 года.

Были основаны новые колледжи, Эммануил-колледж (1584) и Сидни-Сассекс-колледж (1596) – оба для поддержания истинной веры, а для того чтобы продемонстрировать отказ от католического прошлого, их часовни поначалу ориентированы были на север, а не на восток.

Лишь однажды, летом 1564 года, Елизавета I посетила Кембридж, ведь основная часть ее симпатий и пожертвований принадлежала «дорогому Оксфорду». Тем не менее за все время ее долгого правления университет Кембриджа был близок к трону и власти как никогда ранее и никогда в будущем. Около сорока лет министр королевы Уильям Сесил, лорд Баргли, канцлер университета, заботился о своей alma mater. Выпускники Кембриджа один за другим становились архиепископами Кентерберийскими, занимали высокие государственные и церковные посты.

С религиозной консолидацией возросло и число студентов: с тысячи шестисот тридцати в 1570 году до трех тысяч в 20-е годы XVII века. Все больше было среди них сыновей gentry (мелкопоместного дворянства). В то время образовались три категории студенчества: noblemen, которые вносили высокую плату за обучение, получали академические степени без экзаменов и участвовали в commons (общих трапезах) за столом преподавателей; pensioners (студенты среднего класса), вносившие меньшую плату за проживание и обучение; и, наконец, sizars (стипендиаты из бедных семей), освобожденные от платы, зато обязанные работать в колледже. Воспитательной основой этого трехклассового общества была система тьюторства, опеки и наставничества, развившаяся в xvi – xvii веках и одновременно являвшаяся частью университетской экономики. С помощью тьюторства молодые члены колледжа зарабатывали на хлеб.

На протяжении столетий город Кембридж представлял собой лишь задворки университета, источник дешевой рабочей силы. Еще в 1954 году ирландский драматург Шон О’Кейси, будучи в Кембридже, писал: «Город жмется к университетским зданиям, крутится вокруг них и производит впечатление бедного родственника, надеющегося по милости богатого получить место».

По мере разрастания колледжи все сильнее нуждались в привратниках, педелях, уборщицах, ремесленниках. Город оставался относительно небольшим – в 1801-м, в год первой переписи населения, он насчитывал не более девяти тысяч и был скромным рынком в центре преуспевающих сельскохозяйственных угодий. Здесь жили крестьяне, каменотесы, портные, сапожники, торговцы. Больших домов не было, богатые горожане жили в усадьбах в окрестностях города. Однако раз в год все они стекались в Кембридж: приезжие со всей страны, кареты из Лондона и торговцы с континента прибывали на Сторбриджскую ярмарку в сентябре.

Около 1211 года король Иоанн Безземельный выдал горожанам привилегию устраивать на общественных землях ежегодную ярмарку. Сторбриджская ярмарка стала крупнейшей в Англии. Торговцы полотном и вином, кожевники, свечных дел мастера, торговцы книгами и лошадьми – у всех были здесь будки и лавки. Приезжали бродячие актеры, фокусники, кукольники, скоморохи, карлики и великаны, «дикие звери и дикие люди». Это было народное празднество с питейными домами и борделями, базар во всех смыслах и на любой вкус. Колледжи закупали здесь свечи и запасались другим товаром, школяры – книгами. Исаак Ньютон, должно быть, здесь приобрел свою призму, а Джон Беньян взял эту ярмарку за образец для своей «ярмарки тщеславия» в романе «Путь паломника». В xix веке начался закат кембриджской ярмарки, и в 1934 году она была упразднена. Осталось только название улицы Гарлик-Роу, где прежде шла торговля чесноком и зеленью.

Стюарты отдавали предпочтение Оксфорду, а в Кембридже видели только перевалочный пункт по дороге на скачки в Ньюмаркет. Когда в 1614 году Яков I останавливался в Тринити-колледже, во всем колледже был объявлен запрет на курение табака, потому что король считал табакокурение предосудительным. В качестве развлечения доны предложили ему philosophy act (показательный диспут) по вопросу «Могут ли собаки строить силлогизмы?». Был сделан вывод, что собаки думать не могут, однако монарх заявил, что его собаки являются исключением, и доны со всем возможным энтузиазмом это подтвердили.

Несомненно, Кембридж обладал особой духовной вибрацией и был местом теологических и политических дебатов, которыми наслаждался не только юный Мильтон. Будучи студентом Сидни-Сассекс-колледжа, Оливер Кромвель познакомился здесь с идеями кальвинистов, еще до того, как в 1640 году его с перевесом в один голос избрали в парламент от Кембриджа. «Этот единственный голос разрушил и Церковь, и государство», – заметил поэт Джон Кливленд, член Сент-Джонс-колледжа.

В отличие от города университет оставался роялистским во время гражданской войны. В 1643 году Кромвель вернулся в Кембридж, превратил колледжи в казармы, а Кембридж – в штаб-квартиру парламентского движения в Восточной Англии. Большинство ректоров потеряли свои должности, половина членов колледжа, более двухсот, были уволены, некоторые сбежали в Оксфорд, где находился двор короля Карла I. Все, что выжило в Реформацию, Уильям Даусинг по указу парламента постарался уничтожить: ангелов, изображения святых, все папистское. Сколь бы варварской ни была его деятельность, для многих современников Кромвеля он воплощал в себе истинную набожность.

«Воздерживайтесь от сна во время службы и проповедей, потому что это сон смерти, – значилось в правилах 1660 года для студентов Тринити-колледжа. – Не играйте в шахматы вовсе или очень редко, хоть это и умная игра, однако очень утомительная и поглощает много времени. Воздерживайтесь от игры в футбол, она обычно требует неприличных действий и громких выкриков и больше подходит клоунам, нежели студентам».

После реставрации монархии Акт о единообразии восстановил старый англиканский порядок. В канцлеры университета стали навязывать придворных фаворитов, и в назначениях глав кафедр на протяжении десятилетий можно проследить протестантско-католическую чехарду на престоле. Тем не менее не только кембриджским платоникам, группе либеральных философов религии, удавалось тогда с картезианской неподкупностью заниматься наукой и учить: «Разум – свеча Господа».

Пока вера искала основу в разуме, разум нашел новую религию – естественные науки. После основания Лондонского Королевского общества (1660) были образованы кафедры математики, химии и астрономии. Над Кембриджем взошла сияющая звезда Исаака Ньютона.

Самые жаркие студенческие дискуссии проходили, однако, в кофейнях, где пуритане и рационалисты лакомились новомодным напитком, устраивая оргии трезвости. В кофейнях курсировали теории, колледжские сплетни, стихи студентов, а вскоре и первые газеты. Эти предшественники интернет-кафе стали настолько популярны, что вице-канцлер и ректоры в 1750 году выпустили указ, запрещающий посещать кофейни до обеда.